— Все, что добудешь, можешь себе оставить. В одном селении тут неподалеку завелась хуорка, лодки топит, на корабли нападает. Уже год не можем ни туда доплыть, ни оттуда людям не выбраться.

— Хуорка… — лицо Флиппи скривилось так, будто ему протухшую капусту в нос сунули. — Слушай, Эрлинг, может, я тебе денег отсыплю, а ты кого другого наймешь?

— Год! Целый год. Думаешь, я не пытался?

— Уж больно неудобная тварь, эта хуорка. Прибытка с нее никакого, а возни и риску много. Да если она хоть один корабль повредит, я уже в накладе останусь.

— Тебе решать, — развел руками отец. — Вот только, став сторхельтом, ты получишь намного больше. Люди сами будут ссыпать тебе в руки золото и серебро, лишь бы ты был на их стороне. И отделяет тебя от этого всего лишь одна хуорка. А у Дельфина, как я слышал, был опыт сражения с ней.

— Потому и медлю, — ответил Флиппи и почесал затылок. — А точно одна? Они иногда парами селятся. На двух я не пойду. Если увижу двоих, тут же уплываю, и сговору конец.

— Мой сын месяц назад сам видел. Одна она там. А чтобы не усомнился ты в моем слове, готов отдать тебе сердце сейчас. Заодно и проверишь силу сторхельта в настоящем бою.

Как только отец сказал это, глаза Флиппи Дельфина загорелись.

— По рукам. Вот только не боишься ли, что уплыву и не сдержу слова?

— С кем другим бы боялся. А про Флиппи по всем северным морям ходит молва как о честном человеке, что держит слово, даже если оно во вред ему идет. Дурная весть, она быстро разносится.

Флиппи выпил новую кружку пива и расхохотался:

— Эх, по нраву ты мне, Эрлинг, даром что прозвища не имеешь.

— Есть у меня прозвище, только я оставил его, когда на земле осел да сына завел. Неподходящее оно для лангмана Сторбаша.

Я удивленно глянул на отца. Всегда считал, что он попросту не совершил ничего выдающегося или запоминающегося, потому и жил с одним лишь именем. Впрочем, и дядька Кнут тоже ходил без прозвища.

Флиппи сощурил один глаз.

— Погодь-ка. Эрлинг? А не тот ли ты Эрлинг, что…

— Ни к чему вспоминать то, что давно ушло. Перед тобой уже далеко не тот Эрлинг, про которого ты слышал. Так что, Флиппи Дельфин? Возьмешься ты за хуорку?

Наконец пиво подействовало на гостя. Он взмахнул рукой.

— Добро. Но сегодня мы как следует выпьем. Завтра я займусь сердцем, а уже на третий день поплывем к хуорке.

И они крепко стукнулись кружками, отмечая удачную сделку.

Глава 13

Крыльями Тоурга-змея называют паруса, так как Нарл-корабел, получивший их в дар от Фомрира, впервые сделал из них паруса на свой корабль.

При первой встрече я не ощущал от Флиппи большого давления, отец говорил, что высокорунные воины могут придерживать свою силу, чтобы люди вокруг них не боялись. И я не ожидал, что после сердца червя что-то изменится. Но все изменилось, да еще как.

Я вскочил с лавки, сам не понимая, что меня встревожило. Поднялся отец, испуганно вскрикнули девки, спавшие возле очага. Заржали кони в стойлах, замычали коровы, истошно закудахтали куры. Все собаки в Сторбаше заголосили разом.

— Кажись, получилось, — выдохнул отец.

— Что получилось?

— Флиппи стал сторхельтом. Пойду его поздравлю.

Я немедля увязался за ним. Только чем ближе мы подходили к выделенному нашему гостю дому, тем меньше мне хотелось туда идти. Я словно бы увязал в густом киселе. Колени тряслись от страха, зубы неровно стучали, в животе все кишки разом превратились в дрожащий студень. Я глянул на отца, тот, нахмурившись, продолжал идти, хоть и со стиснутыми кулаками.

— Может, я лучше домой пойду, — нерешительно сказал я.

Отец оглянулся.

— Это всего лишь пятнадцатая руна, слабый отблеск силы богов. Как ты собираешься добраться до ступней Фомрира, если даже такая малость пугает тебя?

С усилием вдохнув, я сжал прыгающие зубы, собрал внутренности в тугой комок и шагнул вперед. Из ближайших домов уже высыпали жители и отбежали подальше, не в силах вынести такое давление.

Шаг. Еще шаг. Я чувствовал, как зубы начинают крошиться от чрезмерных усилий. Еще шаг. До дома Флиппи оставалось еще два десятка шагов. Казалось, что добраться пешком от Растранда до Сторбаша было легче, чем пройти их. Неужто между хельтом и сторхельтом такая большая разница? Почему вчера я мог сидеть рядом с Флиппи, а сейчас помирал со страху, еще не увидев его?

Отец не дошел до двери всего пару шагов. Остановился. Крикнул:

— Флиппи Дельфин! Поздравляю с новым титулом! Поумерь свою силу, иначе разгонишь мне весь город.

— Не могу! Пока не получается совладать. Освободи мне южный проход, я уйду в лес! Как справлюсь, так вернусь.

Развернувшись, отец принялся раздавать указания, уводить людей, но перед тем сказал мне:

— Пробуй пройти вперед или хотя бы продержаться тут подольше. Это поможет тебе в дальнейшем.

Я стоял и обливался потом. Нет таких слов, чтоб описать мои чувства. Это был страх, но не простой знакомый страх, как, например, перед темнотой, холодом или кабаном, а иной, чуждый, непонятный. Как будто я был мышью, а надо мной нависла нога великана, и я знал, что меня вот-вот раздавят, и ничего не мог с этим поделать. Бежать, прятаться, прикидываться мертвым — все бесполезно. Это было ужасно. И страх злил меня.

Я не дурак. Я не считал себя всесильным или бессмертным. Если передо мной будет противник заведомо сильнее, я убегу или постараюсь не драться с ним, как тогда, с огромным кабаном в овраге. Я бы и с Роальдом не дрался, только он забыл меня спросить о том. А если бы кабан все же решил напасть, я бы сделал все, чтобы победить. Или хотя бы не умереть. Но сейчас, пожелай того Флиппи, он бы убил меня одним пальцем, а я б даже не шелохнулся.

Рядом раздался чей-то стон. Я с трудом повернул голову и увидел неподалеку двурунного юношу. Он также пришел испытать свои силы и уже находился на грани. А за ним были и другие.

Дверь распахнулась, и волна ужаса заново захлестнула меня. А ведь я почти привык! Еще несколько вдохов, и я бы решился на еще один шаг, маленький такой, в половину ступни, но все же шаг.

В узкий проход боком протиснулся Флиппи, внешность его была такой же, как и вчера. Но его взгляд! Его мощь! Его